И не вернулся не от того, что перенес юридический адрес предприятия на территорию законной Украины, а от того, что выехал вовсе, совсем. Говорят, что он сейчас в Германии. Кто-то это знает, кто-то слышал, кому-то известно доподлинно. И все всегда хмыкают, когда узнают об этом впервые.
Читайте также: Будни "ЛНР": как все наивно – полагать, что все вокруг навсегда, особенно, если речь о работе
Да, было по каким-то штрихам понятно, что он держится за должность исключительно для себя и выгод своей семьи. Но кого этим удивить? Истинных альтруистов вокруг немного. В нашей бюджетной организации давно не было ремонта, здания ветшали, кабинеты были в грустном и едва не плачевном состоянии. И все время звучал ответ, что все вот-вот восстановят.
А мы-то видели, что в аналогичных структурах действительно делают что-то, ремонтируют. Снова хмыкали, понимая, что выделенных средств он тратить не хочет ни на что. Как бухгалтерия проходила проверки – загадка.
И он выехал летом 2014 года и не вернулся. Тоже ведь показатель, правда? Кто-то вернулся в стены своей организации, кто-то в ее аналог на территории Украины. Кто-то стал ждать воссоединения. Но так, чтобы первое лицо тихо свалило вон и еще с таким грандиозным путем отступления?
Удивил он многих. А проблем было после того лета выше крыши – не было стекол, текли пробитые крыши, нужна была перерегистрация и не хватало сотрудников. Наверное, все это было бы чуть проще решать ему – он в нашей организации работал всю жизнь, все в ней знал. Но он исчез в туманной дымке. Ни пенсия ему оказалась не нужна, ни дома-квартиры.
И жить в Германии нужно за что-то ведь? И питаться. И оказалось, что все эти тылы у него прикрыты – и квартира там уже куплена, и накопления туда переведены. Он не промах оказался. По логике вещей и по закону он мог бы быть местным пенсионером. Или украинским пенсионером. Мог бы еще работать. Но переезд в Германию явно был не за счет накоплений заработной платы и пенсии – это всем было понятно. И ладно бы уехать на время туда, но жить там уже три года и не планировать возвращаться – дело другое. И сразу стали говорить о том, что вот они – наши ремонты, премии, новая мебель. Все там, на депозитах. И стало понятно, что держался он в должности от того, что было до войны это хлебным местом с хорошей зарплатой. И нужны мы были ему только для реализации собственных смелых планов…
А как же сладко говорилось с трибун о любви к месту своей работы, к коллективу, ко всем нам… Пробирал трепет от этих высоких слов. И как-то неловко было от того, что работаешь в этой же структуре за зарплату прежде всего, а любовь если и есть, то о ней как-то и не вспоминаешь.
Казалось, что такие как он сделают все, чтобы сделать нашу жизнь лучше. Казалось.
И еще момент, тылы для отступления он обеспечил всем – у нас работала вся его семья. И никто из них не вернулся. Все любят теперь нас дистанционно, очевидно. Хотя я понимаю, что при всех выгодах жизни там, он скучает. Он же деятельный был. Ему нравилась эта суета, люди, собственная значимость.
Хотя кто его знает. С ним будто никто и не общается. О чем говорить? В любом случае и при любом раскладе ему там лучше, чем нам здесь.
Читайте также: Будни "ЛНР": война разъединила целые семьи