"В "Миротворец" ушел после захвата родной Горловки"


Это был апрель-2014. Я был при штурме Горловского РОВД, наблюдал это все воочию и понял, что это все, это конец. Приднестровье – это будет очень легкий вариант для нас. Я в начале смотрел на это все сквозь призму конфликта в Абхазии и Осетии, и оно так примерно и получилось.

Достойно внимания! Макс Левин: Иловайск – это не про жалость

Я начал метаться, не мог быть в стороне. Начались первые потери на "Донбассе", это тогда был еще не батальон, а просто группа. Некоторых из этих людей я знал, не лично, но они земляки, все из Донецкой области. Их там очень много погибло молодых.

Я тогда звонил в военкомат, там меня "футболили". Тогда было уже все - Горловку сдали сепарам. Позвонил я в Нацгвардию в Киев. Там мне сказали, приезжайте, пройдете собеседование, переаттестацию, вернетесь обратно, и мы вас вызовем.

Для меня это был шок. Я понял, что люди вообще не понимают, что происходит в Донецкой области, для них это был Марс.

В какой-то очередной день я листаю интернет и вижу, батальоны "Киевщина" и "Миротворец" набирают людей. В "Киевщине" сказали, что они будут батальоном самообороны на территории Киевской области. Меня это не устраивало. Позвонил в “Миротворец”, мне сказали: "Да, мы готовимся к АТО, приезжайте". Я собрал вещи, приехал в Киев, поговорил с комбатом. Все оформление заняло 2-3 дня, и приказом от 19 мая я уже был в батальоне одним из первых.

Дмитро СІРОШТАН
Дмитрий Сироштан

"Первый раз нас отправили в Славянск"

Сначала нас отправили в Славянск на зачистку, разминирование, установление общественного порядка. Город был пуст, мы ходили по нему, как в фильмах про апокалипсис. Пустые улицы, брошенные машины, такое жуткое впечатление, очень гнетущее состояние. А после двух недель в Славянске нас перебросили в "Дрезден", ну, то есть Дзержинск, это так на местном сленге называют. Там мы с 37-м батальоном уже выходили на блокпосты, несли службу, на знаменитом "Кресте" на Майорском наши ребята были. Там уже начались первые задержания сепаратистов, более серьезная работа.

"В Иловайск ехать не заставляли"

22 августа комбат (Андрей Тетерук – Прим. 24 канал) отдал приказ о том, что мы снимаемся. 23-го сказал, что мы выдвигаемся в сторону Многополья, но не говорил, что конкретно в Иловайск. О том, что едем именно туда, узнал в дороге. Вообще у Тетерева такая манера управления батальоном, такая личная его черта, он никогда никому ничего не говорит. Это его волевое решение: я принимаю решение, я несу полную ответственность. А вы хотите – идете, не хотите – не идите, если не доверяете. Я думаю, это и стало отправной точкой того, что в батальоне произошел раскол прямо перед выездом, и 54 человека просто поехали обратно.

боєць батальйону Миротворець
Боец батальона "Миротворец" 2014-2018 годов

Мы остались, в Иловайск нас заходило 87 человек. Мы абсолютно ничего не знали. Если кто-то будет рассказывать из батальонов, что знали, что там в Иловайске, это все ложь. Никто не знал, даже Тетерук, я думаю, не осознавал полной информации. Осознание пришло, когда мы приехали на место и нам объяснили, как мы попадем в город. Нам выставят дымовую завесу, и мы на большой скорости будем прорываться.

Выход из Иловайского котла: смотрите видео

И тогда я, как бывший военный, понял, что город в полукольце, как минимум, и мы прорываемся в осажденный город. Это было 24 августа. О том, что там были россияне, никто тогда пока не знал. Утром в пять часов Тетерук нас выстроил, сказал, что едем на "зачистку", вечером возвращаемся. Конечно, вечером никто не возвращался. Мышеловка закрылась,и мы остались. Мы дислоцировались в депо, это была крайняя точка, мы были глубже всех из всех батальонов.

"До последнего было ощущение, что скоро победа"

Основные позиции были в школе. По карте она оттянута чуть дальше от сепаров, хотя там доставалось всем, потому что не было прямой линии обороны. Все добробаты держали какие-то опорные пункты. Справа был "Днепр"-1, слева чуть позади был "Донбасс", а мы были по центру, держали депо.

іловайськ
Иловайская карта

Пять суток непрерывных обстрелов без еды, без воды, не хватало патронов. Хуже всего было даже не без еды, а без воды, это была жесть, очень хотелось пить.

Я сам местный, из Горловки, привык к жаркому климату, но тогда ощущение жажды было ужасное. Из напитков была только водка. Были также конфеты и шоколадки. Ну, кто же будет есть шоколад, когда хочется пить?

Мы дежурили постоянно в гараже, это самая крайняя точка, где пешеходный мостик. Часто во всяких документальных фильмах показывают кадры, как "Донбасс" идет на зачистку улицы, впереди бэха (БМП – Прим. 24 канал) идет, так вот эта улица и ведет на мост. Этот мостик держали как раз мы.

Бой за Иловайск, 26 августа 2014 года: смотрите видео

"Барни", покойный (Александр Ильницкий, позывной "Барни", погиб в январе-2016 под Горловкой – Прим. 24 канал) выскочил туда с гранатометом, отстрелялся, а обратно выйти не смог, потому пристристрелялись снайперы. Ко мне подошел командир второго взвода первой роты и говорит: “Дима, надо прикрыть”. А я был пулеметчиком, и это реально было... Я вспомнил всех святых.

Надо было выйти на этот мост под обстрелами, залечь и прикрыть, пока "Барни" вернется. Я там лег, высадил весь боекомплект, который у меня был. Поднимаю голову, а он себе спокойно идет с отстрелянным тубусом в руках. Я на Барни смотрю, глаза на лоб вылезли. Пули цокают, а он себе идет спокойно, даже не наклонился! Таких бойцов мало было, Царство ему небесное.

Еще один момент яркий. За день до выхода сидим в депо с Сашей Спивачуком, покойным. Дикий обстрел, просто бешеный, все звенит от пуль, рекошетов. Мы держали правый фланг депо, чтобы сепары не обошли сбоку. А пацаны из первой роты держали передний фланг, там основное рубилово, нам тоже доставалось. Сидим за этим столбом с Сашей и разгадываем кроссворд. Было такое ощущение легкости, что все сложится, все будет нормально...

"А дальше был выход"

Был приказ командования, Хомчака (Руслан Хомчак, генерал, командующий сектора "Б" во время событий в Иловайске – Прим. 24 канал), машины не останавливать, двигаться вперед, то есть прорыв на скорости. Но лично я считаю, что это как раз и было большой ошибкой. Вместо того, чтобы остановиться при первом же обстреле, когда стало ясно, что это засада и нас не выпустят, надо было останавливать колонну, разворачивать боевые порядки и их просто сметать.

Достойно внимания! Обнародовали новые доказательства участия России в боях за Иловайск: красноречивое видео

Там россиян было не так уж и много, четыре батальона в сравнении с полутора тысячами тех, кто выходил из окружения – это смешно. И эти четыре батальона все не в одном месте были сконцентрированы, а по всей линии растянуты тонкой цепочкой. Прорвать их, снести не было бы очень сложно при грамотном командовании. К сожалению, команда была другой – прорываться. И все ехали не останавливаясь и по ним били с обеих сторон.

"Под пули в школьном автобусе"

Все на гражданских машинах. С первого и до последнего дня в АТО, и даже четыре года назад, а я уволился в августе 2018 года, – никакой техники у батальйона не было. А еще и не хватало транспорта. Представьте, едет школьный автобус – Пазик забит людьми так, что нельзя даже выставить пулемет или автомат и вести огонь. Ты просто зажат между людьми в толпе. И тогда чувство страха меня взяло очень сильно. Я испугался и запаниковал.

іловайськ
Схема обстрела в Иловайске

Тогда автобус подбили, он загорелся, все начали выпрыгивать, меня сбили, я уже выскочил последним. Пока встал, представьте, пять дней, голодный, думаешь очень медленно, нагруженный боекомплектом, в этом никогда не снимаемом бронике, просто свинцовый.

Пока там очухался, поднялся, открыл глаза, уже никого нет, лишь пули свистят. Я потерялся, испугался и начал идти до перекрестка, там меня подобрал батальон "Днепр"-1, я прыгнул к ним в пикап. Они меня вывезли почти до самой зеленки.

Там пикап снова подбили. Я сам момент взрыва не помню. Затем Паша (Павел Нетесов, поисковик, был на месте обстрелов - прим. 24 канал) говорил, это был фугас, потому что большая воронка осталась. Я почувствовал только удар – я вылетаю и где-то секунду-две-пять потерял сознание и пришел в себя уже перед посадкой.

іловасйьк пікап дніпро
Остатки пикапу батальона "Днепр-1" / фото поисковика Павла Нетесова

пікап іловайськ
Все, что осталось после обстрела пикапа "Днепр" -1 / фото поисковика Павла Нетесова

Еще в дороге, когда колонна шла, я понял, что нас ведут. Мы дважды пытались свернуть, и они сразу открывали коррекционный обстрел, нас просто загоняли в ловушку. Я тогда уже понял, что что-то не то происходит, но уже почти в горловине ловушки. Мы все пять суток знали, что в окружении. Но я не осознавал, что эта договоренность может быть настолько цинично нарушена, что настолько низко они поступят.

А договоренности были, я слышал в прямом эфире. У Тетерева была зажата тенгетка (рация для связи – прим. 24 канал), и были слышны переговоры командования. Я стоял возле машины, там два часа ждали сбор.

Подошел к машине комбата и услышал такой отрывок:

– Складывайте оружие и выходите.

А там кто-то отвечает:

– Мы оружие складывать не будем.

И в ответ, я так понимаю, российская сторона нам говорит:

– У вас нет чести, мы же так не договаривались.

До последнего момента оттягивали, были еще эти колебания, выпустить или не выпустить. В последний момент россиянам дали команду стрелять. При всей нелюбви к Порошенко, от него в тот момент ничего не зависело, это была операция российский войск. Любые решения Порошенко якобы топить всех добровольцев там не имели места, это полный бред и конспирология.

"Думал, что россияне уже под Днепром"

...За той зеленке вышел я к Старобешево. Оттуда уже пешком дошел до Тельманово в полном непонимании, что происходит. Ощущения были такие, что они уже под Днепром. Когда ты один, дезориентирован, не можешь думать, ощущения просто жуткие. Я постоянно это переиграю в голове, может, когда бы остался с ребятами, кто-то мог и не погибнуть. Потому что я местный, знаю дорогу, я знал, где мы были.

А уже потом, когда говорил с ребятам, когда они тыкали пальцем по карте, они совершенно не понимали, где находятся. Кто-то несколько раз возвращался назад, кто-то ходил вообще кругами. Это тоже, я думаю, минус той политики командования – не доводить личному составу, где они. Когда человек осознает, где, как, куда двигаться, выходить было бы легче.

іловайськ
Карта вихода из Иловайска

В Старобешево мне помогли переселенцы из Донецка, переодели. Дали мне спортивные штаны, футболка была у меня черная, военная, берцы тоже на мне. Так я и ушел, просто на дурака прямо, документы имел местного, с горловской пропиской. Так я прошел два поста сепарских, они меня спокойно пропустили. Люди были неграмотны, необучены, местная гопота...

Меня подобрал водитель, довез почти до Тельманового, немного не довез. Он сразу понял, кто я, сказал: "Извини, браток, но я просто боюсь". Тоже из Донецка, молодой пацан, он мне денег дал, дай Бог ему здоровья. До города я уже дошел пешком, километров 5-7 было.

Там сел в рейсовый автобус, по карте нашел железнодорожную станцию. Мысли какие были? Если это полномасштабное вторжение и россияне где-то по Днепру уже, то к своих стоит добираться незаметно, то есть электричками. Дороги точно перекрываются, в пассажирский поезд я не сяду, а на электричке без проблем. Девушки на станции накормили меня, зарядили телефон, позвонил жене в Мариуполь.

"Оттолкнул жену, потому что почувствовал, что не хочу ехать"

Приехал в Волноваху. Я двигался туда, потому что комбат сказал, что обоз батальона туда переместился. Ну и во-вторых, это тоже крупный железнодорожный узел. Опять же, я думал, если доберусь до железнодорожного узла, куда-то точно уеду. Не забывайте, я один, ни информации, ничего, все шел полями, все кустами, боишься каждого шороха.

Позвонил жене, она говорит, я приеду. Я ее прошу, Юля не езжай, сепары перерезали дорогу на Тельманово (с 2016 переименовано в Бойковское - прим. 24 канал), то, что я слышал от местных и по радио местном. А разъезды их гоняют уже под самим Мариуполем. В два ночи жена таки приехала на такси. Когда я вышел из электрички, связался с нашими в главке.

Некий полковник полиции вывез меня на базу нашей дислокации, он тогда очень рисковал. Это сейчас Волноваха наша, все ясно, а тогда все смешалось. На выезде из Волновахи встретился с женой. В такси ее привез чистый сепар и не сдал. Мы постояли минут пять, обнялись, она заплакала. Я почувствовал в тот момент, что уже никуда не поеду – и я ее оттолкнул. Так грубо получилось, но я просто иначе никак не смог бы поехать. В Волновахе наши ребята покормили, одели. Через два дня я уже был в Киеве.

"Наш батальон выходил из Иловайска еще два месяца"

В Волновахе, когда я выходил, 14 людей точно известно, что были живы. Батальон выходил еще долго. Андрей Хмуринский был предпоследним, 14 дней бегал по посадкам, москали никак не могли его схватить. Эти лесополосы размером два на четыре километра, он там травой, листьями питался.

Россияне уже кольцо заперли, как профессиональные военные прожекторы расставили, тепловизоры имели, никак не удалось бы выйти. Он в плену пробыл, мама его забирала. Козалий и Гинге, наши два деда, последними вышли где-то за два месяца. Большая часть вышла тогда через Новокатериновку, а многим пришлось побродить, кто через посадку, кто через плен. Этот выход стоил нашему батальону 10 человек.

"Командование мыслило гражданскими потерями"

В Киеве был шок полный у военного руководства, МВД. Они были в параличе. Представьте, поехало на Донбасс 120 человек, а вернулось 14. Для этих людей, как для милиционеров с той логикой, каждый труп – это потеря погон, званий и так далее. Они мыслили еще гражданскими критериями. Когда пошли потери военные, а не гражданские, это был полный ступор. Они совершенно не знали, что делать. Эти попытки угодить всем живым тогда, чуть не на руках носили, это надо было видеть.

Дмитро СІРОШТАН
Боец, который вышел из "Иловайского котла"

В саму Волноваху прилетел даже не знаю кто, несколько раз его видел, какой-то советник, такой модный, с косичкой заплетенной. Их там была тьма. Все такие крутые с охраной, в тактических очках, разрисованные. И он говорит нам: "Это у вас градобоязнь, мы вам сейчас дадим парабеллум (ручной самозарядный пистолет – прим. 24 канал), будете отстреливаться". Ну, это я преувеличиваю. А внутри так захотелось материться.

Мы вышли грязные, черные, ты хотя бы нам запасные трусы и зубную щетку привез. Я уже не говорю, поесть дать. Нет-нет, их это не волновало. Они всеми силами пытались сделать так, чтобы мы остались там. Ну, а куда оставаться? Людей надо в госпиталь везти, выводить из шока, работать с ними.

Это я по себе сужу, мне никто не помогал, просто хорошая врач попалась, она мне помогла. Три недели в госпитале на Вышгородской в Киеве, поликлинике МВД, после контузии она помогла мне выйти из того состояния.

Каждый день закрываю глаза и ребят вижу, разговариваю с ними. Я думал, сойду с ума. Это еще длилось в течение года, и страх снова попасть в окружение меня постоянно преследует, это такая навязчивая вещь, об этом надо говорить. Многие с загнанными страхами так и продолжают служить, это видно по глазам, как на ладони видно, что человек боится. Таких нельзя посылать в бой.

"Россияне даже не смогли воспользоваться своей ловушкой"

Я считаю, что нам еще очень повезло. Это минус нашему руководству, но это и огромный минус россиянам. Я смотрел видео, как разбили американцы российскую группу "Вагнер" в Сирии. Если такие бойцы были бы здесь, все было бы иначе.

Надо понимать, россияне подлые, коварные, но не такие сильные воины, как оказалось. Даже устроив такую ловушку, они даже не смогли ею воспользоваться. Это звучит очень цинично, потому что очень много людей погибло, но это действительно так.

Когда я выходил через посадку, наткнулся на российский окоп. Это были молодые ребята, призывники, их пиксель узнал на одежде, но были без знаков различия, лица славянские, то есть не буряты или монголы, и говор такой московский. Я их видел за метров 7-8, бросил гранату и выкатился, у меня больше ничего не было.

Россияне там были задолго до Иловайска. Телефонограммы, доклады об этом ложились на стол. А командование говорило - не паниковать. Я простой боец, не хочу никого обвинять, я понимаю Хомчака и того же Муженко (Виктор Муженко, начальник Генерального штаба – прим. 24 канал). Каждый день им сообщают: россияне там, россияне там, там захватили, там убили...

Важно! Журналисты собрали воспоминания бойцов, которые прошли ад Иловайска: уникальный проект

На любой войне 90% разведданных, которое получает командование, не подтверждаются, это просто информационный мусор. Но проверять все равно надо, а они просто отмахивались. Я их понимаю, но на кону было много всего, такие вещи нельзя оставлять. Если тебе 20 раз кричат "Волки!", то надо хотя бы раз выйти в поле и проверить, есть ли там те волки.

"Сработал на слабую тройку"

Свою работу я оцениваю на слабую тройку. Я профессиональный военный, но сделать больше не получилось. Этот червячок вины меня до сих пор точит изнутри.

А еще я же давал себе слово. Я из Горловки, там оставалась моя семья, там был отец. У меня была надежда вернуться, войти туда. Поэтому еще четыре года сам себя уговаривал, что вот-вот зайдем с победой, но в 2018 году понял, что надо уходить. Контузия начала давать свое, ну и возраст такой, 50 лет уже. Кроме того, батальон вывели, он сейчас в третьей линии обороны, лишь полицейские задачи, это не мое, я военный, не полицейский. Тогда я понял, что освобождения сейчас не будет, это замороженный конфликт, он продлится еще годы.

стіна памяті
Дмитрий Сироштан у Стены памяти в Киеве

Решил помогать с работой по Стене памяти – это дань тому, что не смог сделать больше, лучше. Это все стоит больших денег. И нужно менять концепцию стены. Надо уменьшать размер фотографий, как-то по-другому подписывать. Но матери погибших очень часто против. Одна говорит, что хочет так видеть своего сына, другая – по-другому.

"Подсолнухи спасли людей в Иловайске"

Сама эмблема стены памяти с подсолнечником у нас получилась как-то сразу. Мы с Павлом абсолютно разные люди, но как-то так сложилось, что взгляды этого проекта совпадали один в один: слезу вот сюда, лепесток вот так.

сонях стіна памяті
Подсолнечник – это символ не только Іловайської трагедии. Это символ всей войны

Тогда был август, но подсолнухи еще стояли цветущие. Они спасли минимум 14 бойцов только из моего подразделения. Это очень символично, цветок солнца, цветок надежды, жизни. И он многим из нас эту жизнь подарил. И мы здесь в цель попали с ним. Когда машины с посадки расстреливали, люди ползли сквозь подсолнухи за холм, так они и спаслись.

"Мы герои?"

Осознать, что ты идешь в бой, не прикрываясь стомиллиметровой броней танка, а едешь в школьном автобусе – это не в одной армии мира у виска бы пальцем покрутили. А люди шли на это, поэтому надо помнить, что добровольцы – это немного другое, немного выше и чище.

Кто-то из великих полководцев сказал: "Героизм солдата – это ошибки генерала". Очень тяжелая тема. По большому счету, да, мы все там герои. Но оставим это на усмотрение людей...

Воспоминания Дмитрия Сероштана о выходе из Иловайского котла: смотрите видео

Использовано видео с таких YouTube-каналов: LB.ua, Armia SOS (видео Андрея Тетерева), Konstantin Grigoryan, The People's Project.